Виртуальный Владимир » Город Владимир » Путешествие по древним городам Владимирской земли » Юрьев-Польской » По памятникам города » Георгиевский собор » архитектура | ![]() |




Отвлечемся на время от приковывающей наш взгляд богатейшей резьбы и представим себе сначала архитектурную композицию храма. Он очень невелик (илл. 113)в плане он сохранил размеры первоначальной постройки 1152 года. К боковым фасадам, как и в Суздальском соборе, примыкают притворы, перекрытые сводом с килевидной закомарой на фасаде и с плоскими угловыми лопатками. Как и в Суздальском соборе, западный притвор был больше и выше боковых: он также имел второй этаж, где находилось на богослужении княжеское семейство (как попадали сюда, пока не выяснено). В углу меж северной стеной храма и восточной стеной северного притвора был небольшой храмик — Троицкий придел, усыпальница юрьевских князей. Здесь, в наружной северной стене храма, теперь виден аркосолий, где в 1252 году погребли строителя здания — князя Святослава; а в восточной стене притвора есть заложенная дверь, вводившая из притвора в княжескую «гробницу». Как показали раскопки, усыпальница была маленькой одноапсидной часовней с крошечным (1,80X3,50 м) внутренним помещением. Таким образом, композиция здания в целом была асимметричной.
Фасады собора членятся, как обычно, пилястрами на три доли и по горизонтали — аркатурно-колончатым поясом, частично уцелевшим при катастрофе XV века (илл. 121). Пояс шел и по верху апсид, расчлененных полуколонками. Над поясом следует представить верхнюю часть фасадов, завершенных килевидными закомарами. В обоих ярусах помещались высокие окна. Строго над центром основного куба храма возвышалась глава, гордо поднятая на особом постаменте (эта нагрузка и вызвала крушение сводов храма в XV веке). Таким образом, пропорции первоначального здания обладали большой стройностью, динамизмом и живописностью (илл. 122). Тяжеловесность и массивность существующей постройки — результат ее восстановления Ермолиным.
Интерьер собора столь же необычен. При своей небольшой площади храм очень просторен. Его квадратные без закрестий столбы расставлены широко, стены не имеют лопаток. Ощущение расчлененности пространства исчезает, оно приобретает почти «зальный» характер. Это впечатление усиливается отсутствием хор.
В западной стене храма сохранился арочный проем, выходивший во второй этаж притвора; его помещение и заменяло хоры для княжеской семьи. С пространством храма сливалось помещение алтаря, отделенное невысокой алтарной преградой с резным деисусом, и открытые притворы, увеличивающие его площадь; их низкие помещения контрастируют со свободой и высотой самого храма. Восстанавливавший собор Ермолин сделал под барабаном главы ступенчато-повышенные подпружные арки; подобная система, связанная с ярусным верхом здания, была известна русскому зодчеству уже в начале XIII века, и возможно, что Ермолин повторил здесь первоначальную конструкцию. Она усиливала центричность, высоту и свободу интерьера. В восточной стене северного притвора уцелел собранный Ермолиным белокаменный портал входа в усыпальницу. Его сочный профиль поражает своим почти готическим характером. Два яруса высоких окон заливали храм обильным светом, он был лишен сумрачности и строгости, характерных для храмов XII века, например церкви в Кидекше.
Все эти черты Георгиевского собора свидетельствуют о быстрых и глубоких изменениях художественных вкусов, о плодотворном творческом росте владимиро-суздальских мастеров и развитии их искусства. Но, конечно, они с особой силой проявились в поразительном по красоте и своеобразию скульптурном убранстве Георгиевского собора.
Уже при первом взгляде на его стены мы легко определим границу их разрушения в XV веке и достройки Ермолиным: здание разрушилось как бы по диагональной наклонной плоскости от верхнего северо-западного угла к нижней юго-восточной части. Лучше всего сохранилась северная стена (где уцелел даже аркатурно-колончатый пояс, илл. 121) и примыкающая к ней часть западной стены; западный же притвор, как мы уже знаем, потерял верхний этаж. От южной стены уцелели лишь небольшие участки, связанные с притвором, а ближе к углам, как и у алтарных апсид, — лишь старый цоколь. Выше очерченной линии стены были переложены Ермолиным. К его чести нужно сказать, что он бережно отнесся к резным камням. Он мог бы стесать их — ведь монументальный резной убор храмов ушел в далекое от XV века прошлое. Но красота древней резьбы пленила Ермолина. Он со вниманием пересматривал камни и где улавливал их связь — ставил их рядом. Так он сложил вместе два камня с изображением Троицы в западном делении южного фасада (илл. 116), собрал здесь же несколько камней с гирляндой с львиными и человеческими «личинами», поставил в ряд под карнизом западной стены несколько фигур святых из колончатого пояса и т. д. Но, конечно, собрать их «как прежде», то есть в первоначальном порядке, он не мог — никаких чертежей или изображений древнего здания не было, а многие резные камни раскололись и были пущены как материал в кладку. Поэтому Ермолин мог лишь «облицевать» фасады резными камнями, расположив их в полном беспорядке и превратив собор в своего рода каменную загадку. Часть целых резных камней (более 80) была запущена Ермолиным в кладку новых сводов и скрыта теперь под кровлей храма; часть, попавшая во дворы соседних домов и в новые постройки, собрана после их сломки П. Д. Барановским внутри собора.
Эту драгоценную коллекцию скульптуры XIII века необходимо внимательно осмотреть. Здесь мы увидим композицию Распятия с предстоящими и сопровождавшую «Святославов крест» мемориальную резную надпись о постановке его строителем собора князем Святославом; фрагмент уже известной нам по памятникам Владимира сцены «Вознесения Александра Македонского», пятифигурный деисус стоявший над западным порталом собора (илл. 124), серию небольших полукруглых или килевидных камней с головами и бюстами людей восточного облика; женские маски с прикрытыми венцами пышными прическами; фрагменты орнаментов и архитектурных деталей и пр.
Оставить комментарий: